И еще Киплинг:

Заповедь
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать c основ.

Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту все, что накопил c трудом,
Bce проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой;
Будь прям и тверд c врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются c тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Серые глаза - рассвет...
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.

Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.

Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.

Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.

О, Баба-Яга! Молодец вы!

Юлиан Тувим. Его знают многие как детского поэта, но у него обалденная лирика

У круглого стола. (Томашув)

Du holde Kunst,
In wieviel grauen Stunden..
(Песня Шуберта).

А может, милая, собраться
Хотя бы на день нам в Томашов?
Там в тихих сумерках сентябрьских
В осеннем золоте тогдашнем,

В том белом доме, в белом зале,
Что мебелью чужой заставлен,
Доскажем, что не досказали
В том нашем разговоре давнем.

При круглом столике доныне
Мы там сидим как неживые.
Кто расколдует нас, кто снимет
С нас, наконец, те чары злые?

Ещё из глаз моих стекает
К моим губам ручей солёный,
А ты сидишь, не отвечаешь
И виноград жуёшь зелёный.

Ещё пою тебе я взглядом
"Du holde Kunst!", и сердцу больно,
Но ехать и прощаться надо,
В моей руке твоя безвольна.

И уезжаю, оставляю,
И повторяя снова, снова,
Благословляя, проклинаю..
"Du holde Kunst!" О, если б слово!

Тот белый дом стоит как прежде
И до сих пор не понимая,
Зачем внесли чужие вещи
И тишина вошла немая.

Но сумрак осени остаться
Там должен, тишь, и тени наши...
...А может, милая, собраться
Хотя бы на день нам в Томашов?

ЦЫГАНСКАЯ БИБЛИЯ

Что цыганскою библией стало —

Колдовскою, изустной, бездомной?...

Только бабам напев ее темный

Шепчет ночь на Ивана Купала.

В этой книге — дыханье нарда,

Шелест леса, гаданье по звездам,

Тень могил, пятьдесят две карты,

Белый призрак, что век не опознан.

Кто открыл ее? Мы, книгознаи,

Роясь в памяти — в древнем хламе,

Лишь догадкой, владеющей нами,

В сердцевину страстей проникая...

А легенда путями кривыми

В темном знанье, как речка, петляет,

Не по жизни и смерти — меж ними,

Но и жизнью и смертью пленяет.

Лишь догадкою, как сновиденья,

Перелистываются страницы,

И над книгой, в полуночном бденье,

Льют слезу восковую громницы.

А стихи — только чудятся где-то

В огневом и мгновенном звучанье —

Это нечто о муках поэта,

Что несет избавленье...

Но меркнут страницы в тумане.

Перевод Анны Ахматовой

ТЕМНАЯ НОЧЬ

Человек, согбенный ношей,

Сядь со мною.

Помолчим в ночи, объятой

Тишиною.

Скинь с плеча

сундук дубовый,

Сядем рядом,

Глянем в ночь по-человечьи —

Долгим взглядом.

Груз тяжел. И хлеб что камень.

Дышим трудно.

Помолчим давай. Два камня

В тьме безлюдной.

Перевод Анны Ахматовой

ОЛЕНЬ

В чаще стук, и не дятел стучит,

Не топор; словно призрак, в чаще

Так проносит олень свой щит

Над челом — из ветвей стучащих.

Задевают о каждый ствол,

Схожи с арфой и манят светом.

Прихожане лесные, в костел

За оленем ступайте следом!

Гулкий стук все слышней, все звучней,

Пробуждается нечисть лесная —

Толпы леших, тени ветвей,

Привиденья, сквозь лес приплывая.

Виден блеск алтаря сквозь лес

И молитвы туманных чудес.

Гром и трепет вскипают в пене

На цветущей арфе оленя.

Перевод Анны Ахматовой

ПРОСЬБА О ПУСТЫНЕ

Уже мне звезд не видно снизу,

Небесная поблекла синь.

О Вседержитель! Дай мне визу

В пустыннейшую из пустынь.

Чтоб, не грустя, не презирая,

С любовью очи я возвел

В те дали без конца и края,

В сиявший истиной костел.

Чтоб приближение шакала,

Мне братом ставшего теперь,

Ворчаньем теплым обдавало,

Когда дохнет на стужу зверь.

А я — кто вечно в путь стремится —

В сиянье бледного венца

Найду забытую страницу,

Где Сын погибнет от Отца.

Средь ночи зверь людей разбудит —

Завыл, заплакал, зарыдал...

Он понял все и не забудет,

Мой брат теперешний — шакал.

Он новые, иные очи

В меня уставит, не боясь.

И из пустынной чистой ночи

Падет звезда, не раздробясь.

Париж 1939

Перевод Анны Ахматовой

Вечерние стихи

Порой над сумраком улиц оранжевый блеск заката
Разбивает небесные стены на огненные обломки.
Тогда октябрьской Варшавой весенние, как когда-то,
Плывут вечера молодые, будто напев негромкий.

И сколько ни было слез, и любви, и грусти отрадной,
И сколько ни было счастья в прохладных ливнях весенних,
И слов моих для тебя, и нежности необъятной, -
Все с неба нисходит ко мне в ласкающих дуновеньях.

И снова иду я легкий, дыханием ночи пьяный,
Словно на сердце открытом несу листочек росистый...
Тогда в твоем городке темнели ночью каштаны
И под пальто на сердце дышал горошек душистый.

Единственная моя, лишь пред тобой я плачу.
Ты поймешь. Ты простишь меня взглядом очей покорных,
Найдешь и любовь и весну, что в этих словах я прячу,
И в этих вечерних стихах - горечь страданий черных.

Перевод Анны Ахматовой

Все, все отдать тебе без колебанья,
Движенье каждое души живой.
Былое - о тебе воспоминанье,
А будущее - взгляд священный твой.

Все, все: и сердца каждое биенье,
И грош последний, и остаток сил,
Огонь души, мечтанья и смятенье...
Твой путь отметить жаркой кровью жил.

Предать. Отречься. Но в песок мельчайший
Разгрызть каменья на твоем пути,
И за тобою следовать все дальше,
И если повелишь - на смерть пойти.

У ног твоих спокойно и смиренно
Отдать дыханье, славя и любя,
И в миг последний веровать блаженно,
Что умереть я мог лишь за тебя.

* * *
Блистание звезд погасить
Легко! Так легко стать бездомным!
Но как же душе позабыть
О звездном сиянье бездонном?

Так просто счастливым крылом
Любви поднебесье измерить!
Так трудно, так трудно потом
В глаза тебе глянуть - и верить.

Беззвездных не переплыть
Небес мне, ни взором окинуть.
Так было легко за тебя
И сладостно сгинуть!

* * *
Сказать тебе не смею, как эта грусть безбрежна,
А день сегодня белый, а день сегодня снежный...

Сказать тебе не смею, как мне безмерно грустно:
Ведь ты едва ли знаешь, что значит слово "грустно".

Едва ль тебе известно, что значит "грусть безбрежна",
А ничего не значит... Кругом так тихо, снежно.

Тебе слова такие казались чужды, скучны,
А может быть, и близки... Белеет день беззвучный.

ВОСПОМИНАНЬЕ

В мимозах стынет осени начало,
Такой же милой, хрупкой, золотой.
Та, что меня на улочке встречала,
Та девушка тобой была, тобой.

В передней пахло письмами твоими,
Когда я, задыхаясь, в дом вбегал.
Над крышами в осеннем легком дыме
Рой ангелов меня сопровождал.

В мимозах словно прячет увяданье
Бессмертник желтый, октября цветы.
Та, шедшая под вечер на свиданье,
Моя единственная, это ты.

В саду шептал слова тебе, лил слезы,
Тебя молил - уже во власти сна,
И майская - от золотой мимозы
Плыла меж туч осенняя луна.

Ах, милый сон меня баюкал, нежил,
Я засыпал, когда вставал рассвет.
Меня минувших весен призрак тешил,
Как этот душный золотой букет.

* * *
Ты - связь моя с землею,
Небесная отрада,
Ты - все на белом свете,
К чему стремиться надо.

И лишь тебя я знаю,
Лишь ты мне благодатна.
На мир махнул рукою -
Мне все там непонятно.

Там что ни мысль - пучина
И что ни шаг - распутье.
Молчишь ли, говоришь ли -
Ты проясненье сути.

Твое лишь слышу сердце
С его кипучей кровью
И в жизни, полной смерти,
Единой жив любовью.

ПЕСЕНКА

О думы молодые, вас, тихие, прошу я, -
Скажите ей, скажите, - не помню я такую...
...Скажите ей, скажите, как я по ней тоскую,

О вздохи мои, вздохи, над нею пролетая,
Скажите ей, скажите, что знать ее не знаю...
...Скажите, - стонет сердце, от горя умирая.

Спасибо, такие стихи, я просто расплакалась.

А я еще такое люблю. Это Блок, а потом Вертинский пел:

В голубой, далекой спаленке
Твой ребенок опочил.
Тихо вылез карлик маленький
И часы остановил.

Все как было. Только странная
Воцарилась тишина.
И в окне твоем туманная
Только улица видна.

И прошла ты, сонно белая,
Вдоль по комнатам одна,
Опустила, вся несмелая,
Штору синего окна.

И потом, едва заметная,
Синий полог подняла,
И, как время беспросветное,
Шевелясь, поникла мгла.

Стало тихо в дальней спаленке.
Синий сумрак и покой,
Потому что карлик маленький
Держит маятник рукой.

А можно и я одно из своих любимых?

Войди и ты!

Вот на пригорке Божий храм
Стоит открытый всем ветрам.
И что-то дрогнуло в груди:
Остановись ,не проходи.
Я под берёзой у ворот
Смотрю,как в храм идёт народ.
Вот бабка древняя с клюкой,
Вот инвалид с одной рукой,
Идёт девица в Божий храм,-
О чём молиться станет там?
Попросит ли о женихе?
Покаетсяль в каком грехе?
А вот,наверное,вдова:
В платочке черном голова....
Народ идёт,народ идёт,
К иконам боль души несёт,
Чтобы в душе окрепли вновь
Надежда,Вера и Любовь...
Осенний ветер листья рвёт
С берёзы около ворот,
Мне шепчут листья с высоты:
Войди и ты,войди и ты.

Извините, что большое, но уж очень любимое.

Р. Рождественский.

ОЖИДАНИЕ
(монолог женщины).

Вот ведь как - явилась первой
Надо было опоздать
Где-нибудь в сторонке встать
Что поделать - сдали нервы
Шла, как будто на экзамен
С пятницы считала дни
Как же встреча под часами...
Под часами? Вот они...
А его на месте нет
Как ни к стати нервы сдали
Ну, еще бы, на свиданье не была я столько лет...
Даже страшно сосчитать
Что ж я рада ил не рада
Там увидим, только надо, надо было опоздать
Дура, сделала прическу, влезла в новое пальто,
Торопилась, как девчонка. Прибежала... Дальше что?

Современная женщина, современная женщина
То грустна и задумчива, то светла и торжественна
Доказать ее слабости побороть ее в дерзости
Зря мужчины стараются, понапрасну надеются

Современная женщина, современная женщина
Суетою замотана, но, как прежде божественна
Не похвалится силою, но на ней, тем не менее,
И заботы служебные и заботы семейные
Все на свете познавшая, все невзгоды прошедшая
Остается загадкою современная женщина

Ромео моего пока что незаметно.
Что ж - подождем его -
Я очень современна...
Порой берет тоска
Ведь нужно быть - к примеру -
Кокетливой - слегка
И непреступной - в меру.
Все успеваешь ты - казаться беззаботной
И покупать цветы - себе - идя с работы
Самой себе стирать, себе готовить ужин
Квартиру убирать
С усердием ненужным
Подруге позвонить, замужней и счастливой
И очень мудрой слыть. Быть очень терпеливой
Выслушивать слова
И повторять, не споря: "Конечно, ты права,
мужья - сплошное горе..."
И трубку положить спокойно и устало
И стиснув зубы - жить - во что бы то ни стало
И маяться одной, забытой, как растенье
И ждать очередной проклятый день рожденья
И в зеркало смотреть
И все морщины видеть
Самой себя жалеть
А чаще - ненавидеть
Нести свою печаль
Играть с судьбою в прятки
И плакать по ночам...
А утром - быть в порядке!
Являться в институт и злиться без причины -
Ну, вот они, идут
По улице мужчины
Красавцы на подбор
С достоинством спесивым
Самодовольный пол,
считающийся сильным!
Как равнодушны вы, и как же вы противны,
Изнеженные львы,
Затасканные тигры,
Глядящие людьми, стареющие телом.
Да где он, черт возьми,
И в самом деле - где он?

Скорая помощь по городу, словно по полю
Голос вселенской беды, будто флаг вознеся
Господи, может быть, что-то случилось с тобою
Улица вся оглянулась и
Замерла вся
Воплем тугим переполнено сердце и память
Он оглушает: "Успеть бы, успеть бы, успеть!"
Вновь с телефонного диска срывается палец.
Скорая помощь пронзает застывший проспект

Мир озирается, прости любовь о спасенье
И до сих пор, неподвластны толпе докторов
Рушатся самые прочные дружные семьи
А у певицы горлом не песня, а кровь.

Голос несчастья над городом мечется снова
Странно, что в эти минуты, всему вопреки
Веришь в извечную помощь тихого слова
В скорую помощь протянутой доброй руки.

Ну, приди же, любимый, приди
Одинокой мне быть запрети
За собою меня поведи
Приходи, прошу, приходи
Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего
Я уже простила тебя
Повелителя своего
Все обычно в моей мечте
И желаю - совсем не вдруг
Быть распятою на кресте
Осторожных и сильных рук.
Чтобы стало нам горячо,
А потом - еще горячее
И уткнуться в твое плечо
И проснуться на этом плече.

Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела
Не надо бы сразу,
Ведь лучше - когда - постепенно
Ведь лучше - потом, лучше - после
Любимый, послушай, ведь лучше?
Ну, где я найду это - самое лучшее

О, если бы знал ты, как странно и дико давать о себе
объявленье в газету:
"Блондинка, вполне симпатичная, стройная, среднего роста
Ее интересы - домашний уют и природа
Имеет профессию... Ищет надежного друга..."
О, если бы знал ты, как все это пошло и трудно.

Порой в темноте рассуждаю я очень спокойно -
Пройдет одиночество это,
Наступит другое
настанет пора и закружатся листья из меди
В окошко мое постучит одиночество смерти
Нет, я не пугаюсь, я знаю, что время жестоко.
Я все понимаю, и все принимаю, но только...
Тому одиночеству я не желаю сдаваться
Хочу быть любимой, живою хочу оставаться,
Смеюсь над другими, и радуюсь
Дням и рассветам,
И делаю глупости
И не жалею об этом
Дышу и надеюсь.
О, господи, как это больно!
Я вот она - вся пред тобою.
Слова мне скажи, ну, пожалуйста, нет больше мочи
Слова говори мне любые, какие захочешь, чтоб только не молча,
любимый, чтоб только не молча
Слова говори мне...

Без этого радость - не в радость
Скажи, что со мной хорошо и что я тебе нравлюсь
Скажи, что ты любишь меня, притворись на мгновенье!
Скажи, что меня не забудешь, соври !- я поверю.

А может, просто плюнуть и уйти
И пусть его терзают угрызенья!
Ну-ну, шути, родимая, шути, - нашла ты славный повод для веселья.
Останусь, чтобы волю испытать. Еще немного подождем, помедлим...
Ведь женщины давно привыкли ждать.
Чего-чего, а это мы умеем!

Птицы спрятаться догадаются
И от снега укроются.
Одинокими не рождаются
Ими после становятся.
Ветры зимние вдаль уносятся
И назад возвращаются.
Почему, зачем, Одиночество,
Ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело
Все стерплю, что положено...
Одиночество, ты - профессия до безумия сложная.
Ночь пустынная, слезы затемно, тишина безответная.
Одиночество - наказание, а за что - я не ведаю.
Ночь окончится. Боль останется. День с начала закрутится.
Одинокими не рождаются. Одиночеству - учатся.

Ну, приди же, любимый, приди.
Одинокой мне быть запрети.
За собою меня поведи.
Приходи, прошу, приходи.

Задохнувшись, к себе прижми.
И на счастье, и на беду.
Если хочешь - замуж возьми
А не хочешь - и так пойду.
Слово то какое... замуж..
Сладкий дым. Лишь бы он пришел. А там уж - поглядим.
Пусть негусто в смысле денег у него.
Приголубим, приоденем - ничего!
Лишь бы дом мой, дом постылый, не был пуст!
Пусть придет - большой и сильный. Курит - пусть!
Спорит, ежели охота, пусть храпит.
Так спокойно, если кто-то рядом спит.
Хорошо бы пил не очень и любил.
Хоть немножечко, а впрочем - лишь бы был...
Без него теперь мне точно нет житья.
Да зачем я так, да что ж я! Что же я!

Черт с тобой, не приходи, вспоминать - и то - противно!
Сгинь, исчезни, пропади,
Я-то! Нюни распустила! Не желаю подбирать
Со стола чужие крохи
Если вновь захочешь врать
Ври уже другой дурехе.
Ишь, нашелся эталон! Я в гробу таких видала!
Тоже мне - Ален Делон поселкового масштаба
Бабник, только и всего! Трус! Теперь я точно знаю!
Он решил, что на него - я!- свободу променяю.
Думал, баба влюблена! Что не вышло? Ешьте сами...
Вашей милости цена - три копейки на базаре.
Я везде таких найду.
Десять штук - на каждый вечер.
Не звони, не подойду.
А напишешь, не отвечу...

Как без тебя, как?
Был ты синицей в руках.
Что без тебя я? Словно земля ничья...
Стонет моя боль... Я бы пошла за тобой
Шла бы, закрыв глаза. Тихая, как слеза.
Мне без тебя как птицей стать в облаках?
Реять в ночной темноте - крылья уже не те.
Злую печаль пью, злюсь на судьбу свою
Вижу ее свет - есть ты там, или нет?

Мечется мой крик, он от других скрыт
Боль отдается в висках...
Как без тебя, как...

Стану верной женою -
Не пройди стороною, буду верной женою.
Над судьбой и над домом стану солнышком добрым -
Над судьбой и над домом.
Хочешь, буду сестрою, от несчастья прикрою
Хочешь, буду сестрою?
Скажешь - буду рабыней, если только любимой,
То могу и рабыней...

Кто может чуду приказать - Свершись!
От собственного крика холодея
Мне кажется, я жду уже всю жизнь
Мне кажется, я жду почти с рожденья.
Я буду ждать до самого конца
Я буду ждать за смертью и за далью.
Во мне стучат сестер моих сердца
Сестер по жизни и по ожиданью.
В этот час миллионы моих незнакомых сестер
Ничего не сказав, никому и не в чем не покаясь,
Ожидают мгновенья взойти на костер
На костер настоящей любви и сгореть, улыбаясь
В этот час мои сестры на гребне такой высоты
Простирают в бессмертье зовущие нежные руки
Не придется вам пусть никогда ждать любимых с войны
Ждать любимый своих под часами надежды и муки.
В этом взрывчатом мире забытой уже тишины,
где над всеми бессонное время летит безучастно,
Не придется вам пусть никогда ждать любимых напрасно.
Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови.
Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье
Должен высится памятник женщине,
Ждущей любви.
Светлый памятник женщине, ждущей обычного счастья.
Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное.
Я дождусь, обязательно счастья дождусь
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною.
ну, приди же, любимый, приди...
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное.
Я дождусь, обязательно счастья дождусь.
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною.

Ну приди же любимый, приди...

но ведь это два перевода одного и того же стихотворения

Да, но каждый перевод достоин отдельного восхищения....

А это - оригинал по-английски
If

If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you;
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or, being lied about, don't deal in lies,
Or, being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise;

If you can dream - and not make dreams your master;
If you can think - and not make thoughts your aim;
If you can meet with triumph and disaster
And treat those two imposters just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to broken,
And stoop and build 'em up with wornout tools;

If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breath a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: "Hold on";

If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with kings - nor lose the common touch;
If neither foes nor loving friends can hurt you;
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run -
Yours is the Earth and everything that's in it,
And - which is more - you'll be a Man my son!

А мне очень нравится Эдуард Асадов...

МНЕ УЖЕ НЕ ШЕСТНАДЦАТЬ, МАМА!
Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! -
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

Это тоже Асадов )) Очень правильное стихотворение ))

ЖЕНСКАЯ ПЕСЕНКА
О любви не надо милый.
Ну зачем нам болтовня!
Это я тебя любила,
А не ты любил меня!

И волнений наших повесть
Каждый разно прочитал:
Это я теряла гордость,
А не ты ее терял!

И когда другим, бывало,
Ты объятья раскрывал,
Это я тебя прощала,
А не ты меня прощал.

Если ж там, где пела лира,
Спор тяжелый назревал,
Это я искала мира,
А не ты его искал!

И когда вдруг я болела
Или ты порой болел,
Это я к тебе летела,
А не ты ко мне летел.

Ну а в дни разлук, бывало,
Кто страдал и тосковал?
Это я тебе писала,
А не ты ко мне писал!

И когда с холодной силой
Нам разрыв навек грозил,
Это я с ума сходила,
А не ты с ума сходил!

Нынче все уже простыло
Хватит душу унижать!
Это я порвать решила,
А не ты решил порвать!

Жгу сама все чувства. Дабы
Не мешать тебе в пути.
Уж такой характер слабый:
Не могу быть жалкой бабой,
Будь же счастлив. И прости!

А это нашим любимым посвящается...

Асадов
ТЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕШЬ

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

Lolka! Спасибо! Мне понравились эти стихи. Очень!

Спасибо, Лесенок )

И вот ещё одно стихотворение Асадова.. Очень трогательное...

Последний концерт

Скрипач угасал. У постели его
Сошлась профессура. По хмурым лицам
Понятно было даже сестрицам,
Что сделать нельзя уже ничего

И старший, почти на весь мир светило,
Вздохнул, огорчённо пожав плечом:
«Как жаль, что с прекраснейшим скрипачом
Судьба так безжалостно поступила…

Ну что здесь наука придумать может!?
Увы, к сожалению, хирург не маг!
И скальпель вновь уже не поможет,
А все остальное уже пустяк!»

Ушли, разговаривая сурово.
И вряд ли хоть кто-нибудь догадался,
Как в тихой палате взгляд у больного
Железной решимостью наливался.

Потом, на обходе, вопрос упрямо:
«Профессор, прошу… только твёрдо и прямо:
Сколько недель у меня ещё есть?» и честный ответ:
«Я не Бог, и не гений…
Но если жить тихо и без волнений,
То месяцев пять, а быть, может, шесть…»

«А если… а если всё же волненье?
И даже предельное напряженье?
Тогда усложняется разговор?»
«А если волненье? Тогда простите…
И тут ни с кого уже не взыщите…»
И вышел, нахмурившись в коридор.

Что в мире артисту важнее всего?
Нет, время не значит тут ничего,
Ведь жизнь – это труд, спрессованный в чувства!
А если точнее ещё сказать,
То все, что имеешь, не жаль отдать
За миг, за редчайший накал искусства!

Гудит в напряженье громадный зал,
Уж свет исступленно гореть устал:
Бинокли, цветы, пестрота нарядов
Зал переполнен, он дышит… ждет.
Когда, наконец, маэстро шагнет
Сюда, под скрещение сотен взглядов?!
И вот, словно вдруг одолев предел,
Он даже не вышел, а пролетел,
Встал у рояля, прямой и гибкий
Весь – светлых и радостных чувств исток,
В приветственном жесте вскинул смычок,
Бросая в бушующий зал улыбки.

И тут же вдоль кресел пополз змеею
Шепот: «Да он же здоров, как Бог!
А нам говорили, маэстро плох…
Ну вот ведь как лгут болтуны порою!…»

Скажите мне: сколько бывает рук
В час вдохновенья у музыканта,
В главный, сияющий миг таланта!
Две? Двадцать две? Или двести вдруг?!
И кто догадается, сколько воли
Обязан собрать человек в кулак,
Чтоб, выпив все средства от дикой боли,
Стоять и сиять, точно вешний стяг!

Да что там стоять?! Не стоять, а взвиться
Над залом, людьми, над самим собой
Всей страстью искусства и всей душой.
Рассыпаться, сгинуть и вновь родиться!
Швырнул виртуоз огневой каскад
Из муки, восторгов и бури счастья.
И был он сейчас верховною властью
И каждому сущему друг и брат!
Звездам Берлинским впору упасть
Нынче к ногам скрипача России!
А слезы в глазах – это только часть
Чувств, затопивших сердца людские!

На завтра – газеты! Тучи газет:
«Маэстро, исполненный вдохновенья!»,
«Огромный успех! Артистизм, Горенье!»,
«Удач ему новых на сотни лет!»
Но много ли пресса о жизни ведала?
Статьи чуть не плавились от похвал!
Да только маэстро их не читал,
Его на рассвете уж больше не было…

Согласна!

Maria Hallsworth! Спасибро за оригинал!